вашего отравления мы потеряли время. Но в любом случае сейчас безопаснее всего будет, если вы не станете использовать демонические силы.

– Безопаснее для кого?

– Для вас, Навиен.

Он произносит это спокойно и почти ласково, а потом протягивает мне руку.

Когда мы наконец садимся в карету, я понимаю, что ни с кем не попрощалась. Но должна ли я была это сделать? Что-то во мне кричит, что да. По крайней мере, с Лу и с Мирал, которая пока останется здесь у родственников. Но та часть, которая получила воспитание героя, никогда не прощалась. С кем ей было прощаться? Я была просто телохранительницей, а они не прощаются. Но самое главное, не прощаются с ними. В лучшем случае их просто отсылают.

Осознавая, что я по-прежнему во многом остаюсь тем существом, которым меня сделали, я беру в руки найденную в своей комнате книгу. В основном для того, чтобы избежать необходимости разговаривать с Лираном, но закрываю ее, когда он шумно откашливается.

– Есть еще одна вещь, которую я хотел бы обсудить.

– И что же это? – спрашиваю я, едва заметно поглаживая бумагу книги, чтобы отвлечься. От него и от того притяжения, которое он излучает. И от своего постоянного ощущения дискомфорта в этой новой одежде. Сегодня я одета в простое темно-синее платье.

– Тарон больше не появится, а это значит, что вы свободны, вернее, Авиелл. Тем не менее княжество Гнева имеет на вас права, поэтому вы обязательно должны будете встретиться с дядей Тарона, Густой.

– И как это будет происходить? – спрашиваю я, бросая взгляд на окружающий нас лес. Я боюсь этого разговора. По какой-то причине я не хочу терять Лирана и нашу с ним договоренность. Хотя немного похоже на то, что я это все уже потеряла, потому что он, видимо, принял мои вчерашние слова близко к сердцу и теперь опять разговаривает со мной с вежливой отстраненностью. Что ж, я сама этого хотела. Сама все это ему сказала. Но мне больно, и я не могу это подавить. Как будто эта боль, которую я раньше никогда не испытывала, теперь стала частью меня. Больше всего мне хочется кричать и плакать. Да, я даже хотела бы забрать все свои слова назад и сказать ему, что у нас есть шанс. Но я этого не делаю, потому что меня не так воспитывали.

– Вам пришлют официальное приглашение, и вы проведете с ним день. Но это произойдет только тогда, когда после пропажи Тарона пройдет сорок дней.

Я пожимаю плечами:

– Но теперь я могу сама выбирать, за кого мне выйти замуж?

– Не совсем. Князья в любом случае должны согласиться с вашим выбором, и, если они разойдутся во мнениях, будет созван совет. Поэтому важно, чтобы…

– Мы продолжали играть в любовь?

– Да.

– Это не должно оказаться для нас особенно трудным.

«Тсс»! – мысленно приказываю я Вьюнку и просто молча киваю.

– У меня для вас кое-что есть. Это прежде всего покажет остальным, что мы близки.

Прикусив губу, я наблюдаю, как он достает из своего пальто маленький бумажный пакетик и протягивает мне.

Когда я открываю его и заглядываю внутрь, у меня перехватывает дыхание. Это простая серебряная цепочка. Но на ней висит кулон в форме лилии. И не какой-нибудь там лилии. Это моя лилия. Та, которую я вырезала у себя с лица.

Мне потребовалось довольно много времени, прежде чем я смогла поднять глаза на Лирана.

– Откуда вам известно, как она выглядела?

– Я разглядел ее в лесу. А еще у некоторых ваших стихотворений подпись в виде лилии.

Я только молча киваю, а затем наконец вытаскиваю цепочку. Никогда в жизни мне не дарили ничего настолько прекрасного. Нет. Мне вообще никогда ничего не дарили.

Лиран наклоняется, берет цепочку и надевает мне на шею. Он так близко ко мне, что я чувствую тепло его тела. Тепло, которого у меня в теле нет. Демоническая кровь холодна.

– Большое спасибо, – шепчу я, обхватывая лилию пальцами. Конечно, этот подарок может быть сделан для того, чтобы другие князья увидели нашу взаимную привязанность. Но за этим стоит нечто большее. Это такой грандиозный жест, что моему сердцу трудно это понять. И так странно то, что этот сидящий напротив князь, видно, знает меня лучше, чем кто-либо другой в этом мире. Может быть, это из-за стихов. Он увидел в них меня и мою душу. Или это из-за нашей вынужденной сделки, которая независимо от того, хотим мы этого или нет, сплотила нас.

Я вздыхаю в душе и погружаюсь в книгу. Проходят часы, и я чувствую, что устала читать, поэтому спрашиваю Лирана о его любимой книге. Он рассказывает мне легенду о двух влюбленных, которые вопреки всему хотят быть вместе и в итоге сбегают, потому что их связь неприемлема в обществе. Однако в конце концов она возвращается к своей семье и выходит замуж за человека, которому была обещана. Ее возлюбленный несколько месяцев спустя убивает себя, так как не хочет без нее жить.

Мы долго спорим о том, прекрасен этот конец или ужасен. Лиран видит за каждым ее поступком подтверждение ее любви, я с этим не согласна.

– Он любил ее так сильно, что не мог без нее. А она вышла замуж, родила детей. И прекрасно живет с этим.

– Но она хотела защитить своего возлюбленного, потому что ее семья хотела его убить.

– Тем не менее он все равно умер. Почему они не убежали куда-нибудь подальше?

– Возможно, они не хотели жить в бегах.

– Я думаю, что он любил ее больше, чем она его.

– Почему? – с усмешкой спрашивает Лиран. – Потому что он покончил с собой?

– Да. Если бы я написала эту книгу, она вернулась бы к семье, чтобы его защитить, но женился бы он, а потом она покончила бы с собой. Или наоборот. А то получается, что погибает тот, кого хотят защитить. В этом нет никакого смысла.

Лиран смеется своим хрипловатым смехом.

– Именно поэтому я эту книгу и люблю. Потому что в ней нет счастливого конца. Так же как и в жизни.

– И вы бы просто так это приняли? Предположим, вы любите кого-то так же сильно, как любили друг друга они. Вы бы отпустили ее?

Он ненадолго задумывается над моими словами, гладит себя по подбородку и отводит взгляд, а потом опять смотрит на меня.

– Я никогда никого так не любил. Но если представить такую безграничную любовь, наверное, я не захотел бы без нее жить.

– Может быть, лучше никогда не испытывать такой любви, –